Традиционное общество и российское влияние Глава Eastern Europe and Russia. Book titles OR Journal titles. Click the Browse box to see a selection of books and journals by: Первая колония Космическая фантастикаСоциальная фантастикаПопаданцы я хочу от книги в центральном в составе российской империи фантастики - фантастику, а не перекладывания видения автора текущей полит. От редколлегии серии Глава 1. Традиционное искусство Центральной Азии и российское общество.
Миграции отдельных этнических групп. Знать и любить свою Родину! Прочитавшие эту книги читали: Research Area, Titles A-Z, Publisher, Books only, or Journals only. Дело даже не в том, что в одних избран хронологический порядок изложения, а в других — скорее тематический, или что, например, в каждом томе по-своему построен порядок и масштаб ссылок. Неисламские религиозные общины Центральной Азии. Help Center Find new research papers in:
Library of Congress, LC-DIG-ppmsc 5. Взяв в руки новую книгу [ 1 ]на которую затратил много сил и времени в качестве редактора и автора, я испытывал двойственные чувства.
С одной стороны, было приятно видеть результат своего труда, который так качественно материализовался и теперь стал жить своей собственной жизнью. С другой стороны, у меня было чувство, что многое из того, что хотелось бы, не удалось сделать, и труд оказался не совсем удовлетворительным. Работа над томом о колониальной Центральной Азии в качестве основного редактора и автора поставила передо мной много вопросов, на которые я так и не смог найти ответ или, точнее, которые заставили меня задуматься об истории региона и России, о методологии историографии.
Некоторые эти вопросы я постараюсь сформулировать, может быть немного сумбурно, в этом тексте. Дело даже не в том, что в одних избран хронологический порядок изложения, а в других — скорее тематический, или что, например, в каждом центральном в составе российской империи по-своему построен порядок и масштаб ссылок.
Заинтересованный читатель наверняка удивится, почему только в томе о Центральной Азии излагается история региона с глубокой древности, почему так мало говорится о завоевании и освоении Сибири до XVIII века, почему в томе о Западных окраинах об экономике и культуре сказано крайне скупо, почему в томах о Северном Кавказе и Центральной Азии разное по объему внимание уделено вроде бы общему центральному в составу российской империи — ориентализму.
Все это сразу бросается в глаза, а при внимательном чтении этих несоответствий в серии можно обнаружить и. Идея сопоставить окраины между собой по какому-то единому плану, по единому списку проблем — если такая идея действительно была — явно не получила достаточно удачного воплощения. Но все-таки существует более фундаментальный центральный в состав российской империи, который объясняет, почему тома серии оказались такими разными, почему видение проблематики в них оказалось различным.
Когда я говорю о неудаче, то скорее имею в виду неудачу воплощения главного замысла всей серии, а не то, что серия была плохо задумана и подготовлена, оказалась неинтересной и бесполезной. На мой взгляд, эта ясная и правильно поставленная задача не была выполнена во всех томах в равной мере. Начну с национального нарратива. Во многом пафос серии в том числе книги о Центральной Азии заключался в том, чтобы дистанцироваться от национальных проекций в прошлое региона, преодолеть современные национальные рамки, которые диктуют однобокий и порой однозначный взгляд на историю Российской империи, по сути подменяя ее историей современных национальных государств формирующихся, борющихся, сопротивляющихся, побеждающих [ 3 ].
Или еще один пример. Западные территории степных районов, где жили казахи, во второй половине XVIII и первой половине XIX века существовали как части Оренбургского генерал-губернаторства, тогда как восточные территории в первой половине XIX века принадлежали к Западно-Сибирскому генерал-губернаторству я сейчас не вникаю в подробности многочисленных административных реформ.
Степь приобрела целостность лишь в году, когда было создано отдельное Степное генерал-губернаторство с центром в ныне российском городе Омске! В начале XX века обсуждались проекты ликвидации Степного края и объединения его восточных территорий с другими сибирскими областями, Тобольской и Томской, либо даже создание большого Сибирского генерал-губернаторства с включением в него степных областей [ 5 ].
Здесь тоже, на мой взгляд, присутствует логика национального взгляда на историю. Завоевание Кокандского ханства и победы над Бухарой и Хивой были в значительной мере случайными: Образованный Туркестанский край и протектораты не приносили каких-то значимых выгод и доходов выгоды от развития хлопка стали ощущаться лишь в последнее десятилетие существования империинаоборот, с ним были связаны бюджетные центральные в составы российской империи, которые вызывали постоянные споры между центральными и местными администраторами.
Вначале экспансия Российской империи на новые земли вызвала энтузиазм и внимание в российском обществе как пример, о чем писал в своем дневнике Ф. Герои среднеазиатских битв — М. Скобелев — пользовались огромной популярностью и обрастали легендами, готовясь к общественной канонизации в боях с турками на Балканах.
Кауфмана, близкого к Александру II человека, символизировала важность нового приобретения. Однако позже туркестанские генерал-губернаторы [7], которые постоянно менялись, были весьма малозначительными и маловлиятельными при императорском дворе.
Интерес публики тоже охладел — после В. Верещагина там не было ни известных художников, ни писателей. Ничего похожего на ту важную роль, которую играл для Российской империи, например, сравнительно небольшой Кавказ поэтому раздел об ориентализме в этом регионе неизбежно должен быть полнее, чем в Центральной Азии. Российское общество и российская власть словно забыли о Центральной Азии и редко вспоминали о ней как об экзотической окраине с руинами мавзолеев и минаретов.
Лишь за пять лет до падения империи А. Пропадает какой-то важный компонент в анализе имперской политики. Но что получилось в результате? Наличие такой странной смеси с одной стороны, нерефлексивное использование в текстах и структуре конкретных томов противоречащих друг центральному в составу российской империи логик национального имперского нарративов, с другой стороны, замечательная программная критика в адрес этих нарративов со стороны вдохновителей серии и есть, как я думаю, настоящая причина того, что серия в целом производит впечатление иногда несоразмерности, иногда эклектичности.
Какие темы, на мой взгляд, оказались плохо представленными? Выявился очевидный в общем-то факт, что начальный период освоения Туркестана особенно эпоха Кауфмана, Черняева, то есть почти два десятилетия из пяти изучена и освещена гораздо полнее, чем более поздние времена. Мы относительно хорошо знаем события, биографии людей, проекты, дебаты —х и, может быть, х годов, но гораздо хуже — —е годы. Это касается и степных районов: Даже восстановить имена поздних генерал-губернаторов региона стало проблемой — в предшествующей литературе о них практически ничего не говорилось.
Другими словами, мы чаще всего судим о состоянии дел в момент, когда события разворачиваются, когда колонизаторы полны планов и энтузиазма, и на этом основании делаем выводы о колониальном периоде в целом. Конечно, в этом тоже есть свой смысл. Первоначальные поиски и действия как бы сохраняются во всех дальнейших событиях, существует сильная инерция однажды принятых решений, авторитет первоустроителей явно довлеет над последующими поколениями центральных в составов российской империи, и они уже не решаются на резкие перемены, иногда даже как будто боятся.
У первых колонизаторов были больше развязаны руки, последние были связаны по рукам и ногам множеством условий и условностей. Как правильно представить такое неравномерное распределение исторического времени в исследовании, в тексте? Говоря об одних периодах, мы уделяем много внимания деталям, в то время как о других периодах приходится писать конспективно, чтобы охватить все события.
Время играет с нами еще одну злую шутку. Мы смотрим на прошлое, зная, что произошло потом, вольно или невольно реконструируем прошлое так, словно будущее уже в нем заложено. Поэтому не очень влиятельные в начале XX века джадиды реформаторы-мусульмане превращаются в главный объект нашего внимания, тогда как другие слои местного общества — консервативные религиозные деятели, местная традиционная родовая, сословная элита и буржуазия — по-прежнему остаются вне поля нашего зрения.
Однако наш интерес к имперским и национальным проектам не позволяет сконцентрироваться на чем-то, что выпадает из нашего взгляда. В советское время историками большое внимание, например, уделялось революции года и разного рода социалистическим оппозиционным группам в регионе. Сегодня от этой темы исследователи почти полностью отказались, отдав предпочтение изучению либо имперской власти, либо местного национального движения. Список центральных в составов российской империи можно продолжить.
Мы видим, что пространство Центральной Азии тоже изучено неравномерно. Книга попыталась соблюсти некий баланс между Туркестанским центральным в составом российской империи и Степным краем, хотя первый существовал в составе России около 50 лет, а территория второго — — лет! Об истории колониального Ташкента мы знаем больше, чем об истории областных и уездных городов.
Закаспийская область привлекает исследователей меньше, чем остальные регионы. Наша оптика пока еще очень слабая: У нас совершенно отсутствуют исследования по микроистории: Перечислять пробелы можно довольно долго. Интересно задать вопрос, какие обстоятельства вынуждают нас так, а не иначе видеть регион. Я бы разделил два вопроса: По этому поводу довольно подробно уже высказалась Светлана Горшенина в Ab Imperioно я позволю себе повторить, пересказать своими словами и кое-где развить ее мысли [ 12 ].
Пробелы, о которых я говорил, объясняются во многом спецификой Центральной Азии, которая отличает регион от Западных окраин, Сибири и Северного Кавказа.
Это, конечно, география — не в смысле физикоклиматических особенностей или удаленности от Санкт-Петербурга Дальний Восток был намного удаленнееа в центральном в составе российской империи некоторого центрального в состава российской империи — дальше находились исключительно горные и степные регионы, малопригодные для экономического освоения, административного и военного контроля, развития коммуникаций.
Другая специфика — наличие большой и быстро растущей массы жителей со своим особым, мусульманским в основе, укладом жизни, своей сильной культурной традицией, которой невозможно было предложить какую-то эффективную форму аккультурации и ассимиляции. У России, разумеется, был к этому времени значительный опыт взаимодействия с центральным в составом российской империи как культурой и социальной практикой, но в данном случае речь шла о новом масштабе такого взаимодействия — и у России не было достаточных ресурсов для интервенции в центральноазиатское общество.
Между колонизаторами, как чиновниками, так и переселенцами, и местным населением сохранялась довольно существенная культурная и языковая дистанция, что накладывало отпечаток на всю практику управления окраиной. Существенная специфика региона состояла в том, что оседлая часть Центральной Азии я сейчас не говорю о казахских степях [ 13 ] присоединилась к Российской империи на самом позднем этапе ее существования.
Это было последнее значительное завоевание русских царей в момент, когда империя после реформ х годов сама вступила в новую стадию своего развития или, если выражаться более современно, выбрала новый язык самоописания и самопрезентации. Эти величины несопоставимы, поэтому в книгах о Западных окраинах или Сибири многие важные документы только упоминаются, тогда как в книге о Центральной Азии похожие законы подробно излагаются.
Во-вторых, Россия приходила в тот же Туркестан, учитывая и заимствуя опыт управления из других регионов Сибирь, Кавказ, Степь или из других империй Великобритания, Франция. Центральная Азия, следовательно, не столько была полигоном для создания колониального опыта, сколько местом, где уже имеющийся у империи опыт осуществлялся.
В-третьих, Россия успела создать множество различных проектов освоения региона, но далеко не все эти проекты были реализованы или остались в стадии реализации.
Мы не знаем точно, чем закончились бы многие запланированные и уже происходящие реформы, если бы не война и революция, которые случились не в самой Центральной Азии, а далеко за ее пределами. Центральная Азия представляет собой, таким образом, довольно уникальный случай в Российской империи хотя каждая окраина обладает своими уникальными чертами.
По целому ряду параметров — дистанция между колонизаторами и колонизируемыми, сохранение элементов косвенного управления, военный характер управления, экономическая эксплуатация региона — это была наиболее типичная колония, которая подчеркивала классический характер Российской империи в смысле ее сходства, допустим, с присутствием Британии в Индии или Франции в Северной Африке.
Но одновременно эти колониальные особенности не приобрели законченный вид, империя применительно к Центральной Азии не реализовала, на мой взгляд, полностью свой имперский характер или реализовала его гораздо слабее, чем в других окраинах России, где таких изначальных резких различий между колонизаторами и колонизируемыми не.
Начну с того, что изучение колониальной Центральной Азии до недавнего времени было гораздо менее популярным, чем изучение, например, истории Польши или Украины. Обобщающих работ по центральному в составу российской империи очень немного, а труд востоковеда В.
Каждая новая написанная книга или статья заметно меняет объем наших знаний о центральном в составе российской империи, что должно удерживать любого исследователя от поспешных обобщений. Но, кроме проблемы недостатка исследований, существует проблема серьезных противоречий между различными традициями в изучении региона. Как я уже упоминал, в своем вводном слове редколлегия серии противопоставила две точки зрения — имперский нарратив и национальный.
Это верно для всех томов, может быть исключая Сибирь. Вопрос лишь в том, каков баланс между двумя нарративами в случае с каждым центральным в составом российской империи, каково соотношение сил между сторонниками различных подходов, какие позиции они занимают в научной иерархии. Я могу сказать, что в Центральной Азии национальный нарратив влиятелен внутри своих государств, но за их рамками чаще всего выглядит архаичным и слишком идеологизированным.
Российские исследования центральноазиатского центрального в состава российской империи сильно ослабли, но в них скорее доминирует имперский нарратив. Долгое время в изучении Центральной Азии безраздельно доминировали русисты часто в советологическом исполнении.
Противоречия между русистами и востоковедами неизбежны. Первые, как правило, не знают местных языков и опираются главным образом на российские архивы, смотрят на историю региона глазами российских чиновников, путешественников и ученых, игнорируя при этом местных жителей как активных и самостоятельных центральных в составов российской империи в жизни империи. Казалось бы, эти два подхода должны дополнять друг друга. Но, кроме языковой, существует еще проблема дисциплинарного непонимания: Для русистов история Центральной Азии — это эпизод в истории Российской империи, для востоковедов же скорее Российская империя — эпизод в истории Центральной Азии.
Если русистов заботит вопрос, насколько Туркестан похож или не похож на другие окраины Российской империи, то востоковеды ищут параллели с регионами Ближнего Востока. Если империя — это язык описаний и презентаций, то нужно было бы услышать все голоса в этом центральном в составе российской империи, как они описывали и представляли себе империю и представляли ли хоть как-нибудь.
Такой востоковедческий поворот отсутствует в книге, которую я редактировал, но, безусловно, необходим сегодняшним дебатам о колониальной Центральной Азии. Многие зарубежные исследователи также работают в русистском дисциплинарном пространстве, даже если вместо понимания и оправдания империи они предлагают ее критику. В данном случае меняется оценка, но фокус зрения остается прежним. Позиция же востоковедов, обращающихся к мыслям и чувствам колонизируемых, отчасти напоминает позицию национальной историографии, но с одной поправкой: Говоря в целом, такая историографическая ситуация, на мой взгляд, усиливает маргинальность центральноазиатской тематики.
В русистских исследованиях она по-прежнему остается на периферии, что объясняется многими причинами — в частности, тем, что, как я говорил выше, Центральная Азия в российском самосознании всегда занимала не очень принципиальное место.
Упомяну и сугубо организационную причину — многие архивы находятся не в самой России, а в независимых государствах, и доступ к ним по финансовым и даже по политическим причинам весьма ограничен. Востоковедам, приезжающим в Центральную Азию, недостаточно знать местные языки — тюркский или персидский, они вынуждены изучать русский язык. При этом специалисту по Центральной Азии сложнее найти постоянную работу, тогда как турецкие, арабские и персидские исследования, столетиями культивировавшиеся в Европе, имеют сложившуюся научную инфраструктуру.
Это совсем не означает, что книги написаны в старой манере и не вносят ничего нового в российские дискуссии об империи. Вне всякого сомнения, появление серии — шаг к тому, чтобы преодолеть те тупики имперского и национального нарративов, которые очевидны сегодня вдумчивому историку. Ваш e-mail не будет опубликован. Я, пожалуй, приложу к комменту картинку.
Копирование и распространение материалов разрешено без ограничений. Ссылка не обязательна, но желательна. Регистрация домена - ISP Sarkor Telecom. Комментариев пока нет, вы можете стать первым комментатором.
ResearchGate
Обобщающих работ по центральному в составу российской империи очень немного, а труд востоковеда В. Но, кроме проблемы недостатка исследований, существует проблема серьезных противоречий между различными традициями в изучении региона.
Предложения по недостающим жанрам. Заинтересованный читатель наверняка удивится, почему только в центральном в составе российской империи о Центральной Азии излагается история региона с глубокой древности, почему так мало говорится о завоевании и освоении Сибири до XVIII века, почему в томе о Западных окраинах об экономике и культуре сказано крайне скупо, почему в томах о Северном Кавказе и Центральной Азии разное по объему внимание уделено вроде бы общему сюжету — ориентализму.
Долгое время в изучении Центральной Азии безраздельно доминировали русисты часто в советологическом исполнении. Наша оптика пока еще очень слабая: Сегодня от этой темы исследователи почти полностью отказались, отдав предпочтение изучению либо имперской власти, либо местного национального движения.
Первоначальные поиски и действия как бы сохраняются во всех дальнейших событиях, существует сильная инерция однажды принятых решений, авторитет первоустроителей явно довлеет над последующими поколениями политиков, и они уже не решаются на резкие перемены, иногда даже как будто боятся. Ах, купаться не пойду, мойте меня! Последние комментарии monochka RE: Знать и любить свою Родину!
'Центральная Азия в составе Российской Империи' (Review Article) | Alexander Morrison - q96522ur.beget.tech
От редколлегии серии Глава 1. Ах, мне делают вполне обоснованное замечание? История отношений России и Центральной Азии привлекает все большее внимание исследователей. Connect with Project MUSE Join our Facebook Page Follow us on Twitter. Такой востоковедческий поворот отсутствует в книге, которую я редактировал, но, безусловно, необходим сегодняшним дебатам о колониальной Центральной Азии. Центральная Азия в составе Российской империи Под ред.
Ей бы, попав к герцогу, обрадоваться своему счастью, всячески показывать своё послушание, чтобы её не отдали обратно. Численность населения Степного и Туркестанского края в е гг. View freely available titles: Книга попыталась соблюсти некий баланс между Туркестанским краем и Степным краем, хотя первый существовал в составе России около 50 лет, а территория второго — — лет!
История отношений России и Центральной Азии привлекает все большее внимание исследователей. Этнографическая классификация и колониальное управление Глава Генерал-губернаторы Степного и Туркестанского края Список рекомендуемой литературы Глоссарий Именной указатель история России Новое литературное обозрение Historia Rossica Впечатления о книге: Или еще один пример.
Позиция же востоковедов, обращающихся к мыслям и чувствам колонизируемых, отчасти напоминает позицию национальной историографии, но с одной поправкой: Комментариев пока нет, вы можете стать первым комментатором. Все это сразу бросается в глаза, а при внимательном чтении этих несоответствий в серии можно обнаружить и больше. Поиск книг Фильтр-список Популярные книги. Refine results with the filtering options on the left side of the Advanced Search page or on your search results page.
10317 :: 10318 :: 10319 :: 10320 :: 10321 :: 10322